Пешеходный переход где-нибудь в Европе и у нас — два разных жанра.
В Европе пешеход — царь зверей. Ступает на «зебру», как на красную дорожку. Машины замирают в реверансе. Можно присесть завязать шнурок, можно попить чайку.
У нас пешеход — оскорбление автомобилиста. Пешеходы сдают на наших «зебрах» нормативы по бегу. Несутся по ним так, будто это верёвочный мост, который с одного конца развязался и вот-вот обрушится в пропасть. Будто зебра живая и просто прилегла отдохнуть на бочок. Когда наш пешеход спешит по пешеходному переходу, у всех водителей одинаково шевелятся губы. Хуже всего бабушкам. Они включают вторую скорость и едва ли не кланяются водителям в капот. Мне их ужасно жалко. Хочется выскочить из машины и успокоить, сказать, что я никуда не спешу. А вдруг это последний в ее жизни рывок, а она потратит его на меня?
Однажды я остановился перед «зеброй». На неё как раз взошёл (другого глагола не подобрать) очень-очень пьяный человек. Он двигался как Супер Марио в 16-битной компьютерной игре, рывками. На каждый шаг вперёд приходилось два шага в сторону. Я стоял первым и наслаждался. Не столько лунной походкой пьяного человека, сколько водителем BMW справа, лицо которого за несколько секунд успело поменять все цвета радуги.
Пьяный человек преодолевал одну «зебрину» примерно за тридцать секунд, а, учитывая, что «зебрин» в переходе (у меня нашлось время посчитать) было восемь...Если бы мужик просто честно лёг на дороге, и то было бы легче. Мы бы все его преспокойно объехали, и никаких проблем. Но он всерьёз озадачился своей невыполнимой миссией.
И тут, когда пьяный человек осилил уже две трети «зебры», так что до спасательного бордюра остались жалкие три полоски, и у некоторых водителей замигали бензиновые датчики, это случилось. Странно, что ещё так долго, не по-московски, терпели.
Первым нажал на гудок водитель BMW. Я видел, как его рука по локоть провалилась в руль. Вслед за ним загудела вся пробка, скопившаяся перед «зеброй» за время штрихпунктирной Одиссеи мужика.
Пьяный человек волооко огляделся. В его взгляде читалось неподдельное удивление, как у какого-нибудь Шуры, который стоит на сцене и не понимает, как это ему удалось собрать «Олимпийский».
Пьяный человек часто закивал, мол, всё понял, мужики, поднял вверх руку ладонью к зрителям, мол, простите чудака, сейчас все исправлю, с грацией подбитого танка на месте развернулся и поковылял по зебре обратно.
Я был единственным, кто не сигналил. Я не мог. Я аплодировал пьяному человеку. Все московские пешеходы в его лице были отомщены.
© Олег Батлук
